Все о чем-то пишут. О важном им и нужном. А мне вот нечего писать, кроме как рассказы. Ну и пусть…
Всем.
Ее терпение сначала просто дало большую трещину. Через нее в сторону окружающих просачивалось раздражение. Ей все время хотелось язвить, рвать и метать. Когда же она оставалась наедине, то, наконец, успокаивалась. Напряжение, постоянно сжимавшее ее тисками, отступало, уступая место усталости и слабости, которые накрывали ее теплой волной и усыпляли. Ей всегда нравился этот момент. Особенно когда расслаблялись напряженные мышцы, а в глазах темнело.
Но это было тогда.
Сейчас, вот именно сейчас, ее терпение дало еще несколько глубоких трещин и тут же разлетелось в разные стороны, словно осколки темного зеркала, задевая всех вокруг. Абсолютно всех. Без исключения. Несколько острых кусочков попало в самых близких. А это ведь больно…
Она говорила, не останавливаясь, не запинаясь, на одном дыхании. Слова рождались у нее в сознании и тут же срывались с языка. Она словно бичом била всех, кто даже просто оказался рядом в неподходящий момент. И как бы со стороны не казалось, что ей становилось легче, все это оказывалось только обманом. Стоило только посмотреть ей в глаза. Ей становилось хуже, от осознания того, что она делает, и кто из-за этого страдает.
Но остановиться по своей воле у нее не получалось.
Слова жили своей жизнью, а сознание отказывалось молчать. Ее все время игнорировали и не воспринимали всерьез. Ну что ж, держите! К чему стремились, то и получили.
Наконец, злость исчерпала себя, а раздражение растаяло в воздухе, оставив по себе только напряжение. Все вокруг молча смотрели на нее: кто-то испуганно, кто-то зло, кто-то обижено. Она знала, что когда надо, она умела задеть за самое больное, что было у человека. Потому всегда держала себя в руках. До теперь.
- Извините, вырвалось.
Сейчас ее голос звучит немного хрипло и дрожит, а сердце отбивает быстрый четкий ритм, гоняя разгоряченную кровь по телу. Она разворачивается и выходит из маленькой холодной комнатки. Там слишком неуютно.
А на улице сильный мороз. Деревья тускло поблескивают в приглушенном оранжевом свете уличных фонарей. Она понимает свою ошибку: выскочить на улицу в одной только тоненькой блузе и коротенькой юбочке. Холод пробирает до костей, а неестественная тишина уже машет ручкой панике и истерике. Она только едва заметно улыбается и, запрокинув голову назад, смотри на неимоверно яркие звезды, которые насмешливо наблюдают за ней в ответ.
Тихие шаги даже не заставляют ее вздрогнуть и, тем более, оглянуться. Она не хочет знать, кто это.
- Эй… Замерзнешь же.
Ей на плечи накидывают длинное теплое пальто – не ее. Она оборачивается и видит их. Тех, кто не должен был всего этого выслушивать. Тех нескольких людей, за которых бы она отдала жизнь и душу самому Дьяволу.
- Извините.
- Ничего страшного. – Они все улыбаются: понимающе и немного сочувственно. Совсем капельку, потому что знают. Они знают, что она не любит жалость.
- Улыбайся.
Как-то сразу стало легче. Намного.
Спасибо.
14.10.2009