Вечер крался по улицам городка, как кот, вышедший на охоту. В блекло-сиреневом небе уже смеялись первые звезды, а молодой месяц спешил заявить о своих правах и прогнать яркого брата с небосвода.
Их было всего лишь двое, идущих по узкой улочке. Двое во всем мегаполисе. Они крепко держались за руки, как маленькие дети, словно боялись потерять друг друга в этом сказочном и одновременно пугающем лабиринте. Им никто не попадался на пути. Ни в одном окне не горел огонь, обещавший уют и тепло. И было тихо. Так тихо, что они понимали – город был мертв.
Когда-то давно – и они это тоже знали – город носил гордое имя Сараат, но сейчас некому было вспоминать об этом. Все его жители, равно как и животные, исчезли несколько веков назад в один день. И хотя создавалось впечатление, будто они все сейчас сидят по домам, никого здесь не было. Город не лежал в руинах, не было пыли или развалин домов. Он словно бы застыл, как насекомое в янтаре.
Когда-то давно – и это им тоже было известно – люди, жившие здесь, пели звездам волшебные песни. У них, этих песен, не было слов, а люди были немы, как рыбы. Но мелодии, которые слышал путник, зашедший в гордый Сараат, шли из самых потаенных уголков душ жителей города. И не было в мире ничего удивительней, чем эти песни. Ночное небо благоволило людям, поющим для него, и в самое темное время суток здесь происходили настоящие чудеса.
Когда-то давно – и это они узнали от древних камней города – здесь родилась легенда. Красивая и печальная легенда о деве, пришедшей ночью к возлюбленному. То была звезда, полюбившая удивительного мужчину, певшего только ей. Он восхвалял ее красоту, блеск и необычайное мерцание. Он называл ее самыми восхитительными словами, которые не произнес. И ночь даровала им чудо: она отпустила свое дитя. Но мужчина не оценил чести, оказанной ему, и отказался от дара. Он хотел петь только для яркой звезды в ночном небе, но никак не для девушки. И тогда ночь разгневалась.
Когда-то давно – и они это поняли – ночь впитала в себя песни людей. Она выпила их, словно странник, шедший несколько недель по пустыне: жадно, быстро, захлебываясь. Оставшись без мелодий, люди растеряли остатки своих душ и самих себя. А, как известно даже маленькому ребенку, человека без души – нет. Это пустышка, оболочка без права на жизнь.
Они были здесь. Все жители города, когда дарившие звездам прекрасные и удивительные песни. Они продолжали призраками бродить по пустынным улицам Сараата и искать утерянные клочки себя. И каждый из них, утонув в собственном горе и тоске, перестал замечать других. Они не видели ничего, кроме каменной дороги под ногами да стен лабиринта, окружавшего их.
И двое, оставшиеся в этом городе, спешили. Им было страшно и одновременно грустно. Они боялись не успеть или заблудиться, но чувство, рождавшееся в груди каждого, указывало им путь. И вскоре они оказались в самом сердце города, потерявшего свое величие и гордость. Двое разомкнули руки и одновременно запрокинули головы, глядя на самую яркую звезду, горевшую в темнеющем небе. Двое улыбались.
И как только последние воспоминания об ушедшем дне угасли в их мыслях, они запели. Тихо, печально и нежно. Они пели, не размыкая губ. Они просили. Просили помилования. И тогда, спустя несколько мгновений, к ним присоединился еще один человек. Зачем – еще один. И еще трое. Ночь прощала им. Она прощала им все их грехи. Она вливала новое чувство в каждого, кто поддерживал эту песню.
Когда-нибудь – и они все верили в это – гордый город Сараат снова появится на картах. И когда-нибудь здесь снова начнут происходить чудеса. И когда однажды к ним спустится дева, они не отвергнут ее.
Когда-нибудь они узнают, что двое, исчезнувшие еще до того, как последние звуки песни растворились в рассвете, были теми, кто умел говорить.