Хвала высшим силам, сегодня все закончилось.
Нет, не так. Не с того я начал.
Сегодня ночью я убил человека. Я серьезно, собственными руками, из своего пистолета, пулями, которые отливал на заказ, застрелил Кэйтлин. В висок. В упор. А до этого я прострелил ей левое предплечье, а затем всадил нож под лопатку.
До сих пор руки трусятся. Даже виски не помог.
Я не могу об этом трепаться где-то еще или рассказывать об этом кому-то, кроме Эви. Я подписал слишком много бумаг, которые запрещают мне говорить обо всем, что творилось у этого чертового колеса обозрения. Потому и пишу в личном дневнике. Давненько я тут не писал… Года полтора, кажется.
Дельце у нас было то еще. Мы его растянули на три месяца.
Суть в том, что некая девушка из далеких 1830-х годов решила продлить свою жизнь навечно. И для этого ей надо было совершить некий ритуал, завязанный на картах Таро с жертвоприношениями. И я еще никогда не был так зол: она посягнула на святое. Кэйтлин решила использовать знакомого Эви в роли Повешенного. В прямом смысле слова. Хоть я этого парня и знал всего сутки в общей сложности, но черт! Никто не смеет покушаться на мое.
И я был зол. Впервые в жизни я всерьез хотел кого-то убить.
Я тщательно подготовился к ее появлению. И я решил, что я это сделаю. Звучит эгоистично и несколько самоуверенно, потому что навыков у меня слишком мало, а там были ребятки и покруче меня. Да даже Эви в стрельбе гораздо лучше чем я. Но, видимо, мне удалось привлечь внимание Кэйтлин и добиться того, что я запланировал. И когда я столкнулся с ней нос к носу, я понял, что изрядно ее достал и тут либо я ее, либо она меня.
Вот и получилось.
В скором времени я выпущу четвертую книгу. Я не писал ничего почти четыре года. Ну, если не брать в расчет мою работу в «Таймс».
Черт, пойду еще вискаря накачу. Благо я уже дома и мне не надо за руль. Эви спит, собаки спят, и только я, как последний долбоеб, пишу эту хрень и пытаюсь унять дрожь и забыть ощущение кинжала в теплом теле, которое мне пришлось обнимать.
Нахрен. Идет все нахрен.